ВСЁ ПРОСТО

Притча Ницше пустая, всего лишь игра слов и образов, бесконечные натяжки и очевидные реминисценции. Почему сначала верблюд, потом лев, а потом ребенок? Откуда Ницше взял эту последовательность? Весьма ходульная и нелепая интерпретация превращений человеческого духа. Возьмем хотя бы эту последнюю ступень — ребенка. Ну с какого рожна Ницше ставит «ребенка» не в начале эволюции человека, а в конце? Вижу в этом переворачивании только одно: всегдашнее желание Ницше перевернуть всё вверх дном. Черное назвать белым, а белое черным. Так и хочется Ницше поразить воображение читателя: «ребенок», оказывается, не начальная ступень развития-становления человека (и человечества), а конечная, итоговая ступень. (Ребенок потому и ребенок, что он глуп, глупышка, не способен к самостоятельной жизни. Да, ребенок игрун, любознателен, безудержно тянется к освоению того, что является для него новым. Но новое для ребенка, как правило, не новое для взрослого человека! Ницше легковесно воспользовался лишь одной-двумя чертами ребенка и ляпнул, будто ребенок — то, каким в конце концов становится человек).

Интерпретировать способности-качества человека только как способности-качества верблюда, льва, ребенка — это недопустимое, дичайшее упрощение человека.

Теперь о деталях этой речи Заратустры. Муторно говорить о них: всё тот же набор набивших оскомину западных псевдолиберальных интерпретаций свободы. «Верблюд» — вьючное, подневольное «животное», трудоголик, осуществляющий принцип «ты должен». В образе ницшеанского «верблюда» легко просматривается образ Иисуса Христа, христианина-христианства. «Лев» — хищный зверь, олицетворяющий силу, свободу, своеволие, осуществляющий принцип «хочу». Ну и «ребенок», о котором я уже говорил. Автору явно не нравится «верблюд», как не нравится христианство. Он фактически отвергает всякое долженствование, понимая, кстати, его как чисто внешнее долженствование (ведь верблюд — подневольное животное). И эта апология свободы как своеволия, как осуществление принципа «я хочу»… На Западе очень многие понимают свободу именно так. Я писал об этом в книге "Либерализм и свобода" (в ходу на Западе словарное определение свободы как «возможности поступать так, как хочется» и это постоянно повторяемое «я никому ничего не должен\не должна»). Эта такая убогость мышления, что остается только разводить руками.
И это подчеркивание значения силы, воплощенной в таком хищном звере как лев… Сколько раз я говорил и писал, что «сила» — важная, но не единственная характеристика-черта человеческого-живого. Сила всегда проявляется-выступает в отношениях борьбы-противоборства. Разве только эти отношения имеют место в системе «человек-человек» или «человек-природа»? А как же любовь, дружба, товарищество, сотрудничество, взаимопомощь, кооперация? В этих отношениях сила, если и присутствует, то как подчиненный момент. Главное в этих отношениях не сила, а единство, гармония, согласие, лад.
А наши отношения с природой? Разве мы только воюем с ней, стараемся подчинить ее себе, господствовать? Не менее важны гармонические отношения с природой, бесчисленные балансы, как бы договорные отношения с природой.
Ницше, я уже говорил об этом (см. мой памфлет "Ф.Ницше - Гитлер философии"), всё время гнет линию в одну сторону, в сторону конфликта, борьбы, войны, агрессии. Не случайно он называет своего идеального человека (сверхчеловека) белокурым бестией (хищным зверем).

ссылка

Ваш комментарий: