Всю жизнь можно было всё.
Копчености, солености. Рыбку, икорку. Селедочку жирненькую под маслицем, с картошечкой и лучком. Медальоны телячьи, баранину, лагман, плов. Пирожные такие и сякие с кремом и фруктами. Суп, хлеб, масло. Молоко.
Короче, все можно было.
Вкусное и не вкусное. Вот захотел, и пожалуйста - можешь и не вкусное. А можешь вкусное.
Как захочется.
Но потом решил сам – стоп.
То есть в принципе, все точно так же можно, как и раньше, но решил.
Пора, мол.
Теперь только овсянку. Творожок. Мясо – легкое и на пару.
Рыбу, не рыбку – рыбу, дважды в неделю, запеченную. Алкоголь ни-ни, колбаса упаси бог, сыр – желтая смерть, сахар тоже желтая, если подсушить.
На самом деле можно всё, но решил что не хочет.
Со временем начал получать удовольствие.
Проснулись неожиданные рецепторы, которые не на языке, а в позвоночном столбе, наверное. Потому что овес вкуснее не стал, но появилось наслаждение от его поглощения. От самого факта пережевывания и проглатывания.
Вот я какой!
Все курят, я - нет. Все сейчас яичницу с сэром Френсисом, я обезжиренный творог. И мне хо-ро-шо.
Аутотренинг. Великое дело.
Вот только…
Только иногда.
Редко.
Когда рядом ни души.
Закроешь глаза, поднося ко рту полезное протертое нечто - ложечку за папу ложечку за маму, и представляешь шашлычок бараний на вертеле, поросеночка молочного с кашей гречневой и грибами запеченного с лучком. Вызываешь в себе образы нежной курочки из своих восемнадцати, того филе которое пробовал в двадцать два, ножки, грудку, спинку… Уже и кровь бурлить начинает. Почти оргазм.
Потом – ам, и содержимое ложечки в рот. Прожевал аккуратно.
Ровно сорок семь движений. Проглотил медленно.
И знаете… получается вкуснее…
А вообще-то я про секс хотел.
Не получилось :-(
Цитировать | Вниз
|
